Мой лорд - Страница 41


К оглавлению

41

Ветер понравился бы точно.

В университете появление Николь ждали, как прибытия генерала, приведшего домой армию-победительницу. Еще бы, ведь не каждый день статьи однокурсников печатают на целом развороте воскресного номера «The Daily Mail», да еще в сопровождении авторского коллажа. Это была заявка на серьезный профессиональный уровень, о чем Николь немедленно сообщили девчонки-однокурсницы. Но, к их глубочайшему изумлению, Николь не проявляла никаких явных признаков ликования. Конечно, она была рада и не скрывала этого. Однако, когда она об этом говорила, опытный глаз мог бы заметить, что ее мысли в этот момент витают где-то далеко отсюда. И, судя по всему, возвращаться не собираются, поскольку им там очень уж хорошо.

— Может, она влюбилась? — робко предположила Мэри Джефферсон, одна из тех милых девушек, которые даже после третьего развода верят в любовь до гробовой доски.

— Влюбилась? Наша Николь? — саркастически переспросила крашеная блондинка Лора, выискивая на своем ноутбуке папку с материалами к следующему семинару. — Чтобы Николь влюбилась, ей должен был встретиться инопланетный парень. Брось, Мэри. Скорее всего, она вся в мечтах о будущем повышении. Везет же некоторым.

— Нет-нет, — убежденно говорила Мэри, — я точно знаю, она влюбилась. Разве можно быть такой счастливой из-за какой-то там работы? Вот увидишь, скоро она пригласит нас на свадьбу.

Свадьба… Николь запрещала себе думать об этом. Но от этого запрета почему-то ничего не менялось. Даже не называя свое будущее этим словом, Николь чувствовала каждой своей клеточкой, что так оно и будет. Разве она сможет жить на свете, если рядом с ней не будет его. Ее лорда, Людвига Эшби. Да. Конечно. Вот они — те слова, которыми она хотела его называть: мой лорд.

Скорее бы настал вечер! Тогда они встретятся у общежития, она назовет его «мой лорд», они поедут к нему, а он ее поцелует и дотронется ладонью до груди… Ух. Дыхание Николь стало частым, низ живота начал медленно наполняться тягучей истомой.

Скорее бы настал вечер!

Раздался робкий стук в дверь. Людвиг неохотно отвернулся от окна. Похоже, прибыло мясо. А Бетси быстро управилась. Очевидно, решила, что я с ума схожу от голода.

— Можно, сэр?

— Да, Бетси, заходите.

Пожилая секретарша опасливо глянула на Людвига, аккуратно поставила на стол поднос. Высокий стакан апельсинового сока с кубиками льда, тарелка — не пластиковая! — со стейком внушительных размеров и парой стыдливых листиков салата, два соусника, мелко порубленная зелень в крошечном блюдечке, салфетки, серебряные приборы. Интересно, когда и где Бетси успела раздобыть посуду и столовое серебро.

— Бетси, вы просто чудо!

— О, сэр, не стоит. Может быть, еще что-нибудь?

— Нет, спасибо.

Бетси была бы потрясена еще больше, задержись она в комнате шефа еще хотя бы на минуту. Пожалуй, одного того, что произошло дальше, было бы достаточно, чтобы старшие члены семьи Эшби направили своего отпрыска на принудительное лечение к какому-нибудь светилу психиатрии.

Он никогда еще не ел мясо с таким аппетитом. Полуприкрыв глаза и пьянея от вкуса. Отдаваясь этому процессу так полно, как только возможно. Людвиг сидел на подоконнике и отгрызал куски стейка, слизывал с пальцев солоноватый душистый сок и едва ли не рычал от удовольствия. Изысканное столовое серебро сиротливо ютилось на подносе рядом с недоумевающими салфетками, а тот, для кого это все предназначалось, весело вгрызался в мясо и лишь слегка сожалел о том, что в нем маловато крови.

Если бы еще месяц назад кто-то описал ему эту сцену, даже просто упомянул бы о том, с каким восторгом Людвиг будет есть мясо, да еще сидя не за столом, а на подоконнике перед распахнутым окном, да еще руками, он бы решил, что у этого человека очень дурной вкус, плохое воспитание и полное отсутствие чувства юмора.

А если бы этот кто-то сообщил ему причину такого глобального безрассудства — рассказал бы ему, насколько безоглядной и пылкой страстью может гореть его душа, Людвиг бы пришел к однозначному выводу о том, что собеседник явно недалек. И по недалекости своей берется судить о вещах, которые не понимает. Разве может он, хладнокровный и рассудительный Людвиг Эшби, который с молоком матери впитал сдержанное благородство старой английской аристократии, он, настоящий джентльмен, вдруг позволить себе до одури влюбиться в какую-то странную девчонку, в которой, по сути, кроме непомерного гонора да зеленых глаз, ничего и нет. Поссориться из-за этой девчонки с братом, после первой же встречи накупить ей одежды и драгоценностей. Заниматься с ней любовью со страстью моряка, только что вернувшегося из кругосветного плавания. И потерять рассудок настолько, чтобы обнажать свое и ее тело не за надежными стенами собственного дома, а в открытой всем ветрам беседке.

Ни одна женщина в мире не вызывала в нем столько страсти. Рядом с ней он каждое мгновение чувствовал себя мужчиной. Ему хотелось усадить ее на колени. Не так, как это сделал бы родитель, а так, как это делает сильный мужчина по отношению к женщине, которую он любит и защищает. Ему хотелось заботиться о ней, наслаждаться ее женской красотой и мягкостью.

Дебора удовлетворенно откинулась на спинку мягкого кожаного кресла. М-да. Таких результатов поиска она и сама не ожидала.

Этот ресторан, располагавшийся в одном из небоскребов Бристоля, всегда нравился Деборе своей откровенной роскошью. Именно здесь она собиралась отпраздновать свою помолвку с Людвигом Эшби. И с трудом сдерживалась, чтобы не начать рассылать приглашения прямо сейчас.

41